Использованный нами условный термин «ядерный ущерб», обозначающий все виды ущерба, порождаемого «ядерным инцидентом», удобен при построении правовых конструкций, отражающих различные варианты сочетания «морской» и «ядерной» опасности. Условное понятие «ядерный ущерб» построено исходя из предположений, что материализация «ядерной опасности» со всеми ее последствиями — это нечто целостное, против чего направлены усилия спасателей; есть лицо или лица, ответственные за весь «ядерный ущерб», а следовательно, и за «ядерное» вознаграждение, когда такой ущерб предотвращен; есть правовые основания для получения «ядерного» вознаграждения.

Однако анализ ядерных конвенций показывает, что понятием «ядерный ущерб» охватываются далеко не все виды возможного ущерба. К «ядерному ущербу» относятся убытки, вызванные особыми свойствами ядерного топлива, радиоактивных продуктов и радиоактивных отходов, кроме веществ (природный уран, радиоизотопы и пр.), упомянутых в пп. Ж и 3 ст. I Венской конвенции 1963 г. К «ядерному ущербу» относится также иной ущерб, неотделимый от ядерного, кроме ущерба, вызванного источниками ионизирующего излучения, не подпадающего под перечень веществ в ст. IV Брюссельской конвенции 1962 г.

«Ядерный ущерб» включает только положительный ущерб в имуществе и не распространяется на «неполученную прибыль». Исключается и ущерб, причиняемый ядерным оружием. Ядерные конвенции не распространяются и на ущерб, причиненный судну и грузу реактором или радиактивным грузом. Наконец, в «ядерный ущерб» не включаются расходы, которые могли бы быть произведены с целью ликвидации или уменьшения последствий «ядерного инцидента», т. е. расходы, подобные расходам на проведение «защитных мер» в ст. 1(6) Брюссельской конвенции 1969 г. о гражданской ответственности за загрязнение моря нефтью.

Таким образом, можно утверждать, что, во-первых, используемое в конвенциях понятие «ядерный ущерб» оказывается более узким, чем примененное для целей исследования условное одноименное понятие, и, следовательно, в ряде случаев объектом предотвращения будет иной ущерб, чем тот, который предусмотрен в ядерных конвенциях; во-вторых, ядерные конвенции оперируют понятием реальный ущерб, в то время как для вознаграждения за спасание важен ущерб предотвращенный; в-третьих, ядерные конвенции возлагают доказывание наличия причинной связи между «ядерным инцидентом» и ущербом только на потерпевших, в то время как при предотвращении «ядерного ущерба» такое бремя должно возлагаться на спасателей или иных заинтересованных лиц; в-четвертых, основная сложность заключается не в затруднениях с установлением размера предотвращенного ущерба, поскольку даже реальный ущерб весьма трудно точно определить, ибо ионизирующая радиация может вызвать «дистанционные, запаздывающие и косвенные последствия», а в отсутствии конвенционных положений о возмещении расходов по предотвращению каких-либо видов «ядерного ущерба».

Здесь мы сталкиваемся с одной из весьма сложных проблем спасания ядерных судов и радиоактивных грузов — проблемой выявления правовых форм, которые позволили бы спасателям, предотвратившим «ядерный ущерб», реализовать свое право на «ядерное» вознаграждение. Особо следует подчеркнуть, что речь идет именно о возможности реализации права, а не о самом его существовании, зависящем от наличия обычных условий: «ядерной опасности», добровольности услуг и полезного результата.

Необходимость разрешения указанной проблемы объясняется тем, что в отличие от Брюссельской конвенции 1910 г. о спасании на море, по которой ответственность за спасательное вознаграждение возлагается на владельцев аварийного судна и (или) груза, ответственность за последствия «ядерного инцидента», а следовательно, можно предположить, и за уплату «ядерного» вознаграждения возлагается на оператора ядерной установки, который может и не быть владельцем судна или груза. Одновременно не Брюссельская конвенция 1910 г., а ядерные конвенции предусматривают основания, при которых такая ответственность наступает или возможно освобождение от нее.

Поскольку Брюссельская конвенция 1962 г. «имеет преимущественную силу в отношении любых международных конвенций», распространяющихся лишь на государства — участники Брюссельской конвенции 1962 г., и которые «оказались бы с ней в противоречии» (ст. XIV), то содержащиеся в конвенции положения об основаниях и субъекте ответственности за «ядерный ущерб» имеют приоритет перед соответствующими положениями других конвенций.

Отсюда можно сделать выводы, что для выявления правовых форм, в которых спасатели могли бы реализовать свое право на «ядерное» вознаграждение, необходимо взять за основу ядерные конвенции; никакие модификации Брюссельской конвенции 1910 г. не должны противоречить Брюссельской конвенции 1962 г. (в отношении государств — участников этих конвенций), пока не изменена ст. XIV Брюссельской конвенции 1962 г.; ни Брюссельская конвенция 1910 г. о спасании на море, ни ядерные конвенции не содержат положений, которые гарантировали бы спасателям реализацию права на «ядерное» вознаграждение.

Конкретные решения возникшей проблемы в значительной степени определяются характером предотвращенного «ядерного ущерба» (объекта спасательных услуг), который в зависимости от степени ответственности за него оператора ядерной установки может быть разделен на три вида:

— «ядерный ущерб», за который оператор несет полную ответственность [ст. 1(л), II Венской конвенции 1963 г., ст. I (7), 11(1) Брюссельской конвенции 1962 г.];

— «ядерный ущерб», в отношении которого оператору предоставлено право регресса или право освободиться от ответственности, доказав, что ущерб является «результатом действия или бездействия физического лица, понесшего ущерб, с намерением причинить ущерб» [ст. 11(5, 6) Брюссельской конвенции 1962 г., ст. IV(2) Венской конвенции 1963 г.];

— «ядерный ущерб, не подпадающий под действие ядерных конвенций и не возлагаемый на оператора [ст. 11(3,4), IV(2), VIII Брюссельской конвенции 1962 г., ст. IV(3, 4, 5) Венской конвенции 1963 г.].

Из структуры «ядерного ущерба» видно, что только в первом случае оператор мог бы нести ответственность за «ядерное» вознаграждение, если бы это предусматривалось ядерными конвенциями. Во втором и третьем случаях такая ответственность должна была бы быть возложена в конечном итоге на других лиц. Следовательно, в зависимости от наличия или отсутствия у оператора ответственности за «ядерный ущерб», последний может быть условно разделен на два вида: возмещаемый и невозмещаемый. Вполне очевидно, что такое деление на виды повлечет за собой различия не только в субъектах ответственности, но и в правовых основаниях ответственности.